Хозяин Амура - Страница 92

— Коли будет нужда, — усмехнулся Иван, — ангарский князь ентой грамотке иное дело найдёт.

— Ты, Иван Афанасьевич, Никите Ивановичу сказывай всё, как есть! — заволновался Строганов. — Домыслы свои не приплетай! Неча напраслину возводить, зазря се!

— Не боись, — хмыкнул дьяк. — Лишку болтать не стану.

— Убудет с тебя приврать, — пробурчал в ответ уралец, встав с кресла.

Строганов в этот вечер решил непременно попасть на завод. На настоящий завод, где ангарские мастера льют сталь и собирают те машины, что дышат паром, у которых заместо сердца горяченный котёл.

«Назавтра буду Сокола просить о том» — подумал Дмитрий, чувствуя в теле великую слабость.

— Почивать я, Иван Афанасьевич, — проговорил он дьяку.

Тот не ответил — Гавренев сам уже похрапывал, навалившись на стол.

Посёлок Хабаровский. Слияние Уссури и Амура. Сентябрь 1645

Абсолютная темнота, и только резкие сполохи молний на мгновение освещают всё вокруг. Чёрная масса воды огромными, ревущими волнами одна за другой накатывала на корабль, чтобы опрокинуть его, утянуть в бездонную пучину и навсегда похоронить там. Дико свистящий ветер бил то в спину, то в грудь, стараясь завалить на мокрую палубу. Корабль уносило к берегу, который становился всё ближе с каждым новым вспышкой небесного разряда. Он видел громадные вершины гор, что темнели где-то там, вдали. Главное, не отпустить руки, не разжать пальцы. Держаться! Держаться…

Задыхаясь от плотных потоков воды, бьющих в лицо, он открыл глаза и… проснулся. Сердце его колотилось, будто хотело выпрыгнуть из груди, а дыхание словно стеснено от долгого бега. Выдох, втянуть воздух носом, ещё выдох. Уже лучше.

В душной комнате стояла звонкая, давящая на уши тишина. Только что была чудовищная какофония, а теперь ровно наоборот. Выбеленные стены и потолок резко диссонировали с недавними до жути чёрными картинками из сновидения. Странные сны посещали Сазонова последнее время и почти все были связаны с морем, бурным и негостеприимным. Прежде такого не было никогда.

Как обычно, Алексей проснулся с первыми лучами солнца. Теперь есть пара минут, чтобы просто полежать с открытыми глазами. Он не любил вставать после пробуждения сразу. Эта привычка выработалась у Сазонова ещё на первом году попаданчества. Кстати, этот термин первоангарцам подарил полковник Смирнов — его «Попали, ***дь!», произнесённое после того, как профессор Радек объявил об окончательном исчезновении перехода между мирами, уже давненько стало общеупотребимой фразой и источником анекдотов. Много воды утекло с тех пор, многое даже забылось, став какой-то размытой картинкой, словно разум стирал из памяти самые тоскливые и безрадостные воспоминания о первых месяцах, проведённых в этом мире. Но именно тогда, когда каждый человек был словно виден насквозь, становилось ясно — силён человек или слаб, личность он или балласт, в команде или слабое звено. К счастью, вторых было очень мало, хватало пальцев рук, чтобы пересчитать их. Но даже они, дети перестройки, впоследствии стали вровень со своими старшими товарищами. Ибо ситуация обязывала привлекать все резервы каждой личности, иначе — могила и никто о тебе не поплачет и не вспомнит никогда более. Повезло. Среди членов экспедиции оказалось много научных специалистов и простых работяг, изрядно битых жизнью, но не потерявших воли и разума. Они выросли и возмужали ещё в СССР, на его северных окраинах, у сурового Ледовитого океана, на берегах Белого моря. Они не стояли в длиннющей очереди на Тверском бульваре за гамбургерами и колой, не перепродавали финское шмотьё, обменянное на водку, не гонялись за видиками и порнухой. Они работали в конструкторских бюро, на закрытых, номерных предприятиях, в цехах машиностроительных и судоремонтных заводов. Крепили, блин, обороноспособность своей Родины, которую вскоре сдали без боя на потеху врагу рыбоглазые временщики во власти.

А Соколов всё-таки молодец — Русь, у которой в союзниках вечно была только армия, то есть мобилизованный народ, а флота и вовсе не было, обзавелась как минимум ещё одним — Сибирской Русью, а при должном усердии с её стороны вполне можно было устроить и более тесные отношения с датским королевством. А у данов как раз имеется флот, и весьма грозный, надо сказать.

Всё, надо подниматься. Но сначала потянуться как следует, до хруста. Хорошо! Новый день впереди, и так много ещё надо сделать перед отплытием к устью Амура.

Сегодня был последний день отдыха перед конечным отрезком пути до Амуркотана, небольшого русско-айнского поселения в устье великой реки, крайнего форпоста ангарцев на востоке. Через пролив от него лежала вожделенная ангарцами земля — остров Сахалин, богатый нефтью и углём, доступными к немедленной добыче при минимальных трудозатратах. Сазонов узнал об этом ещё от Сартинова, который срочную службу проходил на Тихоокеанском флоте. Тогда, на одном из занятий, матросам и поведали о том, как всего пять человек со шхуны «Восток», которая под командованием Воина Андреевича Римского-Корсакова исследовала Сахалин, добыли три тысячи пудов угля.

Рамантэ, спавший на топчане, стоявшем у противоположной стены, ворочаясь, тоже просыпался. Рома, как звали его новые товарищи, уже вполне освоился в ангарском обществе, да и русский язык давался ему легко. Благодаря этому Алексею удалось уговорить свою супругу Женю, сестру Рамантэ, остаться покуда в Албазине. С обязанностями переводчика, полагал Сазонов, его шурин справится. Более того, Сазонов сам постепенно овладевал языком айну. Ну а коли Романа он научил малость пользоваться кириллическим письмом на его родном языке, то и обучение молодёжи из рода его тестя Нумару — это уже не фантастика.